ТОРГАНАЙ
Давным-давно, когда мать-земля с маленький коврик была, а небо - с глазок бурундука, чуть поблескивало, два паренька жили. Старшего звали Торганай, младший был Чаныкой. Так жили да жили, день с минуту, год с ночь казау\ся, Так постепенно один из ребят подрастал. Игрушки себе делал, лучки делал. Лачком чип-чип делал - стрелу спускал, вскрикивая «кук-кук», не давал кукше пролететь мимо. Всех птиц убивал.
Младший же паренек совсем не оберегался, совсем не чистился. Всюду прилипал своей грязью - и к бревну и к жерди чума. Торганай стал промышлять. Промышлял да зверей убивал. Убьет зверя, привяжет на вязку кафтана и домой притащит. Однажды, придя домой, посмотрел на брата, а тот чистым-чпст. Торганай Чаныкоя спросил:
Как это ты гладким да белым стал?
Чаныкой сказал:
О, я корой березовой да снегом выглажен, вычи
щен и побелен.
Торганай продолжал промышлять. Промышлял, зверей убивал да домой таскал. Чаныкой с чего-то уж очень гладок да бел! Торганай спросил:
Что ты делаешь, что так побелел, вымылся да глад
ким стал, щелки и грязь с волос, с одежды снял? Рас
скажи хорошенько. Если не расскажешь, побью я тебя.
Чаныкой сказал:
Братец, не бей, расскажу. Со стороны восхода
солнца две лебедь-девицы придя меня причесали, меня
намыли, поэтому я чистым стал.
Торганай сказал:
Ну, ты одну из двух поймай! """" Чаныкой сказал:
Торганай спрятался за чум. Когда спрятался и полдень настал, две лебедь-девицы прилетели. Там, на месте, где Чаныкой дрова рубил, спустились, вошли в чум. Войдя,. причесали и намыли Чаиыкоя, Когда мыли, Чаныкой, старшую поймав, закричал:
Торганай! Скорее иди!
Торганай бегом прибежал, повесил на вершинку жерди оперение лебедь-девицы. Так Торганай получил жену. Женившись, Торганай три дня прожил с женой. Потом промышлять отправился. Пришел Торганай домой, а дома никого нет - ни брата, ни жены, Посмотрел на жердь-дерево - дерево упало, опрокинутый котел брата нашел заржавленным.
Ну и остался Торганай один. Оставшись, Торганай призадумался: <:Что же я, одинокий, должен делать?» Пошел тогда Торганай на запад. В пути встретил трехголового орла, запел:
Гонге! Гейте! Генге-коен! Орлище, здоров будь! Я с горя-несчастья Бродить пошел. Трехголовый орел, Что же ты знаешь? -Расскажи мне.
Трехголовый орел запел:
Дынгды! Дынгды! Дынгды-коен!
Таежному человеку здорово!
Две лебедь-девицы
На восток улетели,
Уже три дня прошло
Торганай говорит:
Ну, ты помог бы мне!
Трехголовый орел говорит:
Я тебе расскажу. Вот ты иди на запад. В пути три реки будут. Если ты хитер, реки перейдешь. Потом за третьей рекой десять диких оленей встретишь. Из них десятый зверь половину рога сломал, он с серебряным седлом и с трехсаженной серебряной уздой. Если поймаешь его, станешь очень счастливым.
Торганай пошел на запад, дошел до реки. Посмотрел, а река широченная. Не на чем Торганаю переехать. Торганай вниз и вверх посмотрел, во все стороны тонким голосом прокричал. Побежал, взял кору березы, к подошвам прилепил и перебрел через реку. Так он перешел через все три реки. За третьей рекой увидал он следы зверей. Потихоньку подкрался Торганай к зверям. Звери его почуяли. Заметив его, звери побежали. Торганай погнался за ними. Гнался, гнался, зверя нагнал. Схватившись за рога, Торганай перевернулся, И показалась ему тогда равнина вместо гор и холмы вместо ям. Перевернулся. Три дня стоял вверх ногами, пять дней приходил в себя. Встав, сказал:
С серебряной уздой зверь! Устали мои жилы, устали от бега мои легкие. Ты, однако, спасешь меня?
Так у Торганая появился верховой зверь. На звере этом гонялся за другими зверьми. Догнав зверей, убил теленка для еды в дороге. Поехал опять Торганай на запад. Доехал до серебряной горы. Доехав до горы, он своему верховому оленю сказал: «Стань ты колодииой!» Пнул его, и зверь превратился в колоду. Сам же он маленьким ребенком сделался и заплакал у подножия горы. Когда он плакал, орел спустился на вершину горы, услышав плач, обрадовался. «Кто-то мне сына послал?!» - сказал и, подлетев, взял его в сыновья. Принес его домой, Дома оставил его, сам улетел на промысел. Оставшись один, Торганай иэ костей зверей сделал себе игрушки, бубен сделал. Устав от охоты, орел прилетел домой и лег отдыхать, Когда он спал, Торганай тихонько привязал себя к его ноге. Привязав, ударил в бубен, Орел взлетел вверх. Долетел он до вершины горы, а Торганай упал. Упав, Торганай спустился. Спускаясь, услышал плач, Пошел он на плач. Подойдя, посмотрел, а в высохшем озерке у Чир-кумая новорожденный ребенок плачет. Чиркумай поет:
Чивер! Чивер! Чивер-коен!
Баю-баюшки-баю.
Ты не плачь, не плачь!
Эвенкийские предания
Торганай подошел к Чиркумаю, спросил:
Это чей ребенок? Чиркумай сказал:
Это оставленного сына лебедь-девицы я нянчу. Торганай опять спросил:
А сами-то лебедь-девицы куда улетели? Чиркумай сказал:
Лебедь-девицы к себе ушли-улетели, в полдень
иернутся.
Торганай подумал, сказал:
Это мой сын. Ну-ка, заставь его плакать, чтобы ле-
иедь-девицы скорее пришли.
Чиркумай заставил ребенка сильно заплакать. Торганай же сам в чаще запрятался. Заметив, как подходили лебедь-девицы, Торганай, подойдя к боковой стороне дома, спрятался. Спрятавшись, услышал пение лебедь-девицы.
У старшей было имя Гелтангачан-Кувулъгат, старшая говорит:
Скорее спустимся! Сын заплакал. Чиркумай, на
верно, забыл покормить его,
Младшая девица, напевая, сказала:
Генге! Генге! Генге-коен!
Не будем спускаться,
Торганай подошел,
Где-то здесь находится!
Старшая лебедь-девица, Гелтангачан-Кувульгат, спустилась на сухое озерко. Бегом пришла к сыну. Взяв сына от Чиркумая, стала его кормить. Только начала кормить, Торганай, подбежав, оперение лебедь-девицы изрубил шес-типудовым топором. Другая девица, Гелтангачан-Кувульгат сестра, запела:
Ну, теперь прощай!
Если ты не слушала меня и спустилась,
Оставайся с зятем!
Пропела и полетела на запад.
Ну, теперь Торганай, найдя свою жену, стал с ней жить. Сын-то их с каждой ночью подрастал. Отец делал ему игрушки, сделал и лучок. Ребенок, сделав лучком чип-чип, не давал пролететь над собой ни одной птичке. Так и промышленником стал. Промышлял, встречал разных птиц и зверей, Те спрашивали: «Как имя-то твое?»
Паренек же без имени. Нечего ответить, если имени нет. Пришел дареяек домой, спросил у матери:
Вот я промышляю, птиц встречаю, они меня о моем
имени спрашивают, смеются, что у меня измени нег. Как
же я так буду без имени? Дайте мне имя! -- так сказав,
стал он просить отца и мать.
Мать мужу сказала:
Ну, муженек, давай дадим сыну имя! Дам-ка я ему имя: Хуругучон пусть будет его имя.
Ну, хорошо! - сказал Торганай.
Паренек, получив имя, обрадовался, взял лук, пошел промышлять. Промышлял, опять встретил птиц. Птицы его спросили:
Как тебя звать?
Мое имя - Хуругучон.
Хуругучон на охоте бил зверей. Убьет десяток, десятого домой принесет. Однажды, промышляя, увидел бурундука. «Бурундучок - что это за зверь? С чего такой красивый? Ну-ка, я его живым поймаю»,- сказал Хуругучон, погнался и поймал его. Поймав, обрадовался, побежал домой, расталкивая ельник, стряхивая почки ольхи. Через марник76 пролетел, домой пришел, у отца спросил:
Какой это зверь - съедобный или нет? Отец сказал:
Это работник бога. Его нельзя есть!
Пошел опять промышлять Хуругучон. Когда он шел, промышлял, вдруг поднялся сильный вихрь. И вихрь неожиданно заговорил:
Ну, ты, сильный парень, чего ты ждешь? Где твоя
мать? Расскажи! Если не расскажешь, я отниму от тебя
Хуругучон посмотрел - нет никого. Подумал: «Что же это говорило?» Подумав, опять кругом посмотрел - ничего нигде нет. Ничего не понимая, пошел он вперед - домой. Идучп, видит следы зверей, а звери-то еще перед ним были прогнаны. Так, ничего не убив, Хуругучон вернулся домой. Придя домой, спросил у матери:
Когда я шел на промысел, сильный вихрь поднялся,
потом кто-то заговорил: «Это ты чего, сильный парень,
ждешь? Где твоя мать?» - спросил.
Мать сказала:
А! Это дочь Солнца, сильная девица Секакчан-
Кувульгат, вероятно.
Хуругучон спросил у матери:
Где же эта дочь Солнца Секакчан-Кувульгат? Рас-
гкажи мне, я пойду к ней. Она мне сильно досадила и
промыслу помешала: моих зверей передо мной разогнала.
Мать Хуругучона сказала:
Ну, хорошо, я тебе расскажу. Иди ты на юг, там,
когда пойдешь, будет серебряный дом со столбом, дохо
дящим до неба. В этом доме живет дочь Солнца по име
ни Секакчан. Одноногий, однорукий Аваси-ботатырь там
пудет. Еда его - пол-ягоды, а ложка - пол-ложки. Если
победишь его, возьмешь девицу в жены.
Хуругучон в доме матери с двух сторон от входа поставил десятипудовые железные балки.
Вот если эти балки заржавеют, ты считай меня
мертвым,- сказал он.
Распрощался он с отцом-матерью и отправился. Шел, шел Хуругучон, и день и ночь шел. Идя, сам про себя думал: «Если я с Нижней земли пришел, на пятке у меня и."мля бы прилипла». Сказал так, посмотрел на свои пятки. Нет там земли. Потом сказал: «Если я со Средней лемли пришел, кожаный кафтан мой сносился бы». Скачал так, посмотрел - кафтан его кожаный стерся. Так пройдя, подошел к серебряному дому. Пришел, попробовал открыть дверь, никак не открывается.
Хуругучон превратился в птичку, сел на дерево, стал рассматривать. Аваси-богатырь дрова несет, дрова в дом вносит. Аваси открыл дверь. Только он собрался открыть дверь, Хуругучон превратился в муху и в дом влетел. Войдя, в середине дома остался...
Эвенки (самоназвание эвэнкил, ставшее официальным этнонимом в 1931 году; старое название – тунгусы от якут. тоҥ уус) – коренной народ Российской Федерации (Восточная Сибирь). Живут также в Монголии и на северо-востоке Китая. Отдельные группы эвенков были известны как орочены, бирары, манегры, солоны. Язык – эвенкийский, принадлежит к тунгусо-маньчжурской группе алтайской языковой семьи. Выделяется три группы диалектов: северная, южная и восточная. Каждый диалект подразделяется на говоры.
География
Живут от побережья Охотского моря на востоке до Енисея на западе, от Северного Ледовитого океана на севере до Прибайкалья и реки Амур на юге: в Якутии (14,43 тыс. чел.), Эвенкии (3,48 тыс. чел.), Дудинском районе Таймырского АО, Туруханском районе Красноярского края (4,34 тыс. чел.), Иркутской области (1,37 тыс. чел.), Читинской области (1,27 тыс. чел.), Бурятии (1,68 тыс. чел.), Амурской области (1,62 тыс. чел.), Хабаровском крае (3,7 тыс. чел.), Сахалинской области (138 чел.), а также на северо-востоке Китая (20 тыс. чел., отроги хребта Хинган) и в Монголии (около озера Буир-Нур и верховья реки Иро).
Язык
Говорят на эвенкийском языке тунгусо-маньчжурской группы алтайской семьи. Диалекты делятся на группы: северный – к северу от нижней Тунгуски и нижнего Витима, южный – к югу от нижней Тунгуски и нижнего Витима и восточный – к востоку от Витима и Лены. Распространены также русский (свободно владеют 55,7 % Эвенков, считают родным – 28,3 %), якутский и бурятский языки.
Эвенкийский язык, наряду с маньчжурским и якутским, относится к тунгусо-маньчжурской ветви алтайской языковой семьи.
В свою очередь тунгусо-маньчжурская языковая семья – это нечто промежуточное между монгольской (к ней принадлежат монголы) и тюркской языковой семьей (куда, например, относятся тувинцы, хотя многие не воспринимают тувинцев как тюрок (таких как татар, уйгур, казахов или турок), т.к. тувинцы не исповедуют ислам, а являются частично шаманистами, как якуты и эвенки, а частью буддистами, как маньчжуры и монголы, При этом надо отметить, что маньчжуры также частью исповедуют буддизм). Эвенки очень близки к маньчжурам, но в отличие от них не создали знаменитых государственных образований. И в этом они похожи на близких им якутов.
Эвенки, как в России, так в Китае и Монголии, приспособили с помощью ученых соответствующих стран для записи своего языка систему письменности, принятую у титульных народов данных государств. В России эвенки используют кириллический алфавит, в Монголии – старомонгольскую письменность, а в Китае – старомонгольскую письменность и иероглифы. Но и это произошло недавно, в XX веке. Поэтому в нижеследующих выдержках материала китайского иновещания говорится, что у эвенков нет письменности.
Название
Пожалуй, это звучит странно, но даже само название эвенкийского народа овеяно духом мифов и сомнений. Так, со времени освоения русскими обширных территорий, занимаемых эвенками, до 1931 г. было принято называть этот народ (а заодно и родственных им эвенов) общим словом «тунгусы». При этом происхождение слова «тунгус» до сих пор остается неясным – то ли оно происходит от тунгусского слова «кунгу», означающего «короткую шубу из оленьих шкур, сшитую шерстью вверх», то ли от монгольского «тунг» – «лесные», то ли от якутского «тонг уос» – «люди с мерзлыми губами», т.е. говорящие на непонятном языке. Так или иначе, но название «тунгус» по отношению к эвенкам до сих пор используется рядом исследователей, что вносит путаницу в и без того запутанную историю эвенкийского народа.
Одно из самых распространенных самоназваний этого народа – эвэнки (также эвэнкил) – в 1931 г. было признано официальным и прибрело более привычную для русского слуха форму «эвенки». Происхождение слова «эвэнки» еще загадочнее, чем «тунгусы». Одни ученые утверждают, что оно происходит от названия древнего забайкальского племени «увань» (также «гувань», «гюй»), от которого якобы ведут свои корни современные эвенки. Другие и вовсе разводят руками, отказываясь от попыток трактовки этого термина и указывая лишь, что он возник около двух тысяч лет назад.
Еще одно весьма распространенное самоназвание эвенков – «орочон» (также «орочён»), буквально означающее «человек, владеющий оленем», «оленный» человек. Именно так называли себя эвенки-оленеводы на обширной территории от Забайкалья до Зейско-Учурского района; однако некоторые из современных амурских эвенков предпочитают название «эвэнки», а слово «орочон» считают всего на всего прозвищем. Помимо этих названий, среди различных групп эвенков бытовали также самоназвания «манегры» («кумарчены»), «илэ» (эвенки Верхней Лены и Подкаменной Тунгуски), «килен» (эвенки от Лены до Сахалина), «бирары» («бирарчены» – т.е. живущие вдоль рек), «хундысал» (т.е. «хозяева собак» – так называли себя безоленные эвенки Нижней Тунгуски), «солоны» и многие другие, часто совпадавшие с названиями отдельных эвенкийских родов.
При этом далеко не все эвенки были оленеводами (например, манегры, проживавшие на юге Забайкалья и Приамурья, также разводили лошадей), а некоторые эвенки и вовсе были пешими или оседлыми и занимались только охотой и рыболовством. В общем, вплоть до 20 века эвенки не были единым, целостным народом, а скорее представляли собой ряд отдельных племенных групп, обитавших порой на огромном расстоянии друг от друга. И все же при этом их связывало очень многое – единый язык, обычаи и верования, – что позволяет говорить об общих корнях всех эвенков. Но где же лежат эти корни?
История
II тыс. до н.э. — I тыс. н.э. – заселение человеком долины Нижней Тунгуски. Стоянки древних людей неолита эпохи бронзы и железного века в среднем течении Подкаменной Тунгуски.
XII в. – начало расселения тунгусов по Восточной Сибири: от побережья Охотского моря на востоке до Обско-Иртышского междуречья на западе, от Северного Ледовитого океана на севере до Прибайкалья на юге.
Среди северных народностей не только российского Севера, но и всего арктического побережья, эвенки – самая многочисленная языковая группа: на
территории России их проживает более 26000 человек, по различным источникам, столько же в Монголии и Маньчжурии.
Наименование «эвенки» с созданием Эвенкийского округа прочно вошло в социальный, политический и языковой обиход. Доктор исторических наук В.А. Туголуков дал образное объяснение наименованию «тунгусы» – идущие поперек хребтов.
Тунгусы с древнейших времен расселились от берегов Тихого океана до Оби. Их образ жизни вносил изменения в наименование родов не только по географическим признакам, но, чаще, бытовым. Эвенки, живущие по берегам Охотского моря, именовались эвенами или, чаще, ламутами от слова «лама» – море. Забайкальские эвенки именовались мурченами, ибо они в основном занимались коневодством, а не оленеводством. А наименование коня – «мур». Эвенки-оленеводы, расселившиеся в междуречье трех Тунгусок (Верхняя, Подкаменная, или Средняя, и Нижняя) и Ангары называли себя ороченами – оленными тунгусами. И все они разговаривали и разговаривают на едином тунгусо-маньчжурском языке.
Большинство историков-тунгусоведов считают прародиной эвенков Забайкалье и Приамурье. Во многих источниках утверждается, что они были вытеснены более воинственными степняками в начале Х в. Однако существует еще одна точка зрения. В китайских хрониках упоминается, что еще за 4000 лет до того, как эвенки были вытеснены, китайцы знали о народе, сильнейшем среди «северных и восточных иноземцев». И эти китайские хроники свидетельствуют о совпадениях по многим признакам того древнего народа – сушеней – с более поздним, известным нам как тунгусы.
1581-1583 гг. – первое упоминание о тунгусах как народности в описании Сибирского царства. Первые землепроходцы, исследователи, путешественники высоко отзывались о тунгусах: «услужливы без раболепства, горды и смелы». Харитон Лаптев, обследовавший берега Ледовитого океана между Обью и Оленеком, писал:
«Мужеством и человечеством, и смыслом тунгусы всех кочующих в юртах проживающих превосходят». Ссыльный декабрист В. Кюхельбеккер называл тунгусов «сибирскими аристократами», а первый енисейский губернатор А. Степанов писал: «их костюмы напоминают камзолы испанских грандов…» Но нельзя забывать, что первые русские землепроходцы отмечали также, что «копейца и рогатины у них каменные и костяные», что нет у них железной посуды, и «чай варят в деревянных чанах раскаленными камнями, а мясо только на угольях пекут…» И еще: «иголок железных нет и одежду шьют и обувь костяными иглами и оленьими жилками».
Вторая половина XVI в. – проникновение русских промышленников и охотников в бассейны рек Таза, Турухана и устье Енисея. Соседство двух разных культур было взаимопроникающим. Русские обучались навыкам охоты, выживания в северных условиях, вынуждены были принимать нормы морали и общежития аборигенов, тем более что пришлые поселенцы брали в жены местных женщин, создавали смешанные семьи.
Постепенно племена эвенков были вытеснены якутами, русскими и бурятами с части своей территории и переселились в Северный Китай. В позапрошлом веке Эвенки появились на нижнем Амуре и Сахалине. К тому времени народ был частично ассимилирован русскими, якутами, монголами и бурятами, даурами, маньчжурами и китайцами. К концу XIX века общая численность эвенков составляла 63 тысячи человек. Согласно данным переписи 1926-1927 годов в СССР их проживало 17,5 тысяч. В 1930 году Илимпийский, Байкитский и Тунгусо-Чунский национальные
районы были объединены в Эвенкийский национальный округ. По данным переписи 2002 года на территории России проживает 35 тысяч эвенков.
Быт эвенков
Основное занятие «пеших» эвенков – охота. Ведётся она в основном на крупного зверя оленя, лося, косулю, медведя, однако, пушная охота на более мелких животных (белку, песца) также распространена. Охота ведётся обычно с осени по весну, группами по два-три человека. Эвенки-оленеводы использовали животных при езде верхом (в том числе и для охоты) и под вьюк, доили. После окончания охотничьего сезона несколько эвенкийских семей обычно объединялись и перекочёвывали в другое место. У некоторых групп были известны нарты различных типов, которые были заимствованы у ненцев и якутов. Эвенки разводили не только оленей, но и лошадей, верблюдов, овец. В некоторых местах была распространена охота на тюленя и рыболовство. Традиционными занятиями эвенков была обработка шкур, бересты, кузнечество, в том числе на заказ. В Забайкалье и Приамурье эвенки даже переходили к оседлому земледелию и разведению крупного рогатого скота. В 1930-х годах начали создаваться оленеводческие кооперативы, а вместе с ними и стационарные посёлки. В конце прошлого века эвенки стали образовывать родовые общины.
Пища, жилье и одежда
Традиционной пищей эвенков являются мясо и рыба. В зависимости от рода занятий эвенки также употребляют в пищу ягоды, грибы, а осёдлые – овощи, выращиваемые на собственных огородах. Основной напиток – чай, иногда с оленьим молоком или солью. Национальное жилище эвенков – чум (дю). Он состоит из конического остова из жердей, покрытых шкурами (зимой) или берестой (летом). В центре располагался очаг,а над ним – горизонтальная жердь, на которую подвешивался котёл. В то же время у различных племён в качестве жилища использовались полуземлянки, юрты различных типов и даже заимствованные у русских срубные строения.
Традиционная одежда эвенков: суконные натазники, ноговицы, кафтан из оленьей шкуры, под который надевался специальный нагрудник. Женский нагрудник отличался бисерным украшением и имел прямой нижний край. Мужчины носили пояс с ножом в ножнах, женщины – с игольницей, трутницей и кисетом. Одежда украшалась мехом, бахромой, вышивкой, металлическими бляшками, бисером. Общины эвенков обычно состоят из нескольких родственных семей, насчитывающих от 15 до 150 человек. До прошлого века сохранялся обычай, согласно которому охотник должен был отдавать часть добычи сородичам. Для эвенков характерна малая семья, хотя раньше в некоторых племенах было распространено многожёнство.
Верования и фольклор
Сохранялись культы духов, промысловые и родовые культы, шаманизм. Существовали элементы Медвежьего праздника – обряды, связанные с разделкой туши убитого медведя, поеданием его мяса, захоронением костей. Христианизация Эвенков проводилась с 17 века. В Забайкалье и Приамурье было сильно влияние буддизма. Фольклор включал песни-импровизации, мифологический и исторический эпос, сказки о животных, исторические и бытовые предания и др. Эпос исполнялся
речитативом, часто в исполнении принимали участие слушатели, повторяя отдельные строки за сказителем. Отдельные группы Эвенков имели своих эпических героев (сонинг). Постоянные герои – комические персонажи были также у бытовых рассказов. Из музыкальных инструментов известны варган, охотничий лук и др., из танцев – хоровод (хейро, сэдьо), исполнявшийся под песенную импровизацию. Игры носили характер состязаний в борьбе, стрельбе, беге и др. Были развиты художественная резьба по кости и дереву, обработка металла (мужчины), вышивка бисером, у восточных Эвенков – шёлком, аппликация мехом и тканью, тиснение по бересте (женщины).
Эвенки Китая
Хотя в России обычно считают, что эвенки живут в российской Сибири, на сопредельной территории Китая они представлены четырьмя этнолингвистическими группами, общая численность которых превосходит численность эвенков в России: 39 534 против 38 396. Эти группы объединены в две официальные национальности, проживающие в Эвенкийском автономном хошуне автономного района Внутренняя Монголия и в соседней провинции Хэйлунцзян (уезд Нэхэ):
- орочоны (буквально «оленеводы», кит. упр. 鄂伦春, пиньинь: Èlúnchūn Zú) – 8196 человек по переписи 2000 года, 44,54 % живёт во Внутренней Монголии, а 51,52 % – в провинции Хэйлунцзян, 1,2 % – в провинции Ляонин. Около половины говорят на орочонском диалекте эвенкийского языка, иногда рассматриваемом как отдельный язык; остальные только по-китайски. В настоящее время в Китае оленеводы-эвенки являются очень малой этнической группой, численностью всего около двухсот человек. Они говорят на диалекте северо-тунгусского языка. Существование их традиционной культуры находится под большой угрозой.
- эвенки (кит. упр. 鄂温克族, пиньинь: Èwēnkè Zú) – 30 505 на 2000 год, 88,8 % в Хулун-Буире, в том числе:
- небольшая группа собственно эвенков – около 400 человек в деревне Аолугуя (уезд Гэньхэ), которых сейчас перемещают в пригород уездного центра; сами себя они называют «йэкэ», китайцы – якутэ, так как они возводили себя к якутам. Согласно финскому алтаисту Юхе Янхунену, эта единственная этническая группа в Китае, занимающаяся оленеводством;
- хамниганы – сильно монголизированная группа, которая говорит на монгольских языках – собственно хамниганском и на хамниганском (старо-барагском) диалекте эвенкийского языка. Эти так называемые маньчжурские хамниганы эмигрировали из России в Китай в течение нескольких лет после Октябрьской революции; около 2500 человек живёт в Старобаргутском хошуне;
- солоны – они вместе с даурами переселились из бассейна реки Зея в 1656 году в бассейн реки Нуньцзян, а затем в 1732 частью отправились дальше на запад, в бассейн реки Хайлар, где позже был образован Эвенкийский автономный хошун с 9733 эвенками. Говорят на солонском диалекте, иногда рассматриваемом как отдельный язык.
Поскольку как хамнинганы, так и «якуты-эвенки» весьма малочисленны (около 2000 первых и, вероятно, около 200 вторых), подавляющее большинство лиц, приписанных в Китае к эвенкийской национальности, являются солонами. Численность солонов оценивалась в 7200 в 1957 г, 18 000 в 1982, и 25000 в 1990.
Великие люди эвенкийского народа
ГАУДА
Агуда (Агудай) – наиболее известная историческая личность ранней истории тунгусов, вождь тунгусо-язычных племен Приамурья, создавший могущественное государство Айсин Гурун. В начале второго тысячелетия тунгусы, которых китайцы называли Нюйчжи (чжуличжи) – чжурчжени, прекратили господство киданей (монгольские племена). В 1115 году Агуда объявил себя императором, создав империю Айсин Гурун (Аньчун Гурун) – Золотая Империя (кит. «Цзинь»). В 1119 году Агуда решил начать войну с Китаем и в том же году чжурчжени взяли Кайфын – столицу Китая того времени. Победа тунгусов-чжурчженей под предводительством Агуды была одержана числом в 200 тыс. воинов против миллионного китайского войска. Империя Айсин Гурун просуществовала более 100 лет до начала расцвета монгольской империи Чингис-Хана.
Бомбогор
Бомбогор – вождь союза эвенкийский родов в Приамурье в борьбе с маньчжурскими завоевателями в XVII в. Под предводительством Бомбогора эвенки, солоны и дауры противостояли маньчжурам династии Цин в середине 1630-х гг. Под его знаменами собирались до 6 тыс. воинов, сражавшихся несколько лет с регулярной маньчжурской армией. Лишь спустя 5 лет маньчжуры смогли пленить Бомбогора и подавить сопротивление эвенков. Бомбогор был схвачен маньчжурами в 1640 г., свезён в столицу маньчжурского императора – г. Мукден и там казнён. С гибелью Бомбогора эвенки и все народы Приамурья на территории Китая оказались подчинены императору и династии Цин.
Немтушкин А.Н.
Немтушкин Алитет Николаевич – известный эвенкийский писатель, поэт. Родился в 1939 г. в стойбище Иришки Катангского района Иркутской области в семье охотника, воспитывался в школах-интернатах и бабушкой Огдо-Евдокией Ивановной Немтушкиной. В 1957 году окончил Ербогачёнскую среднюю школу, в 1961 году Ленинградский Педагогический институт имени Герцена.
После учёбы Алитет Николаевич приезжает работать в Эвенкию корреспондентом газеты «Красноярский рабочий». В 1961 году становится редактором Эвенкийского радио и работает в журналистике более 20 лет. Его первая книга – сборник стихов «Тымани агиду» (Утро в тайге) вышла, когда Алитет Николаевич был ещё студентом в 1960 году. С тех пор из под пера Немтушкина вышло более 20-ти книг, которые были изданы в Красноярске, Ленинграде, Москве, Якутске. Стихи и проза Немтушкина переведены на десятки языков народов бывшего СССР и социалистических стран.
Самыми значительными и популярными произведениями Алитета Немтушкина являются стихотворные сборники «Костры моих предков», «Дыхание земли», прозаические книги «Мне снятся небесные олени», «Следопыты на оленях», «Дорога в нижний мир», «Самэлкил – Метки на оленьем ухе» и др. В 1986 году А. Немтушкин избирался ответственным секретарем Красноярской писательской организации; в 1990 году удостаивается звания «Заслуженный работник культуры»; в 1992 году награждается Государственной премией Российской Федерации в области литературы; член Союза писателей с 1969 года.
Чапогир О.В.
Известный композитор, автор и исполнитель множества эвенкийских песен. Олег Васильевич Чапогир родился в 1952 году в поселке Кислокан Илимпийского района Красноярского края в семье охотников-эвенков. С детских лет он слышал народные напевы от своей матери и других эвенков, что вместе с природным даром позднее повлияло на его жизненный выбор.
После окончания восьми классов Туринской средней школы, Олег Васильевич поступил в Норильское музыкальное училище по классу народных инструментов северного отделения. Получив диплом, в 1974 году будущий композитор вернулся в родную Эвенкию, где он и начал творить свои произведения. Работал в Илимпийском районном отделе культуры, в художественной мастерской, в окружном научно-методическом центре.
О таланте и деятельности Олега Чапогира прекрасно поведала Г.В. Шакирзянова: «Произведения более раннего периода, написанные им сразу после окончания училища, посвящены в основном молодежной тематике, в них — неудержимый ритм и четкий пульс времени. Песенные произведения позднего периода несут в себе отпечаток глубокого вдумчивого отношения к народной поэзии, к своим историческим корням, что заметно отличает композиторское искусство Олега Чапогира от творчества других композиторов Эвенкии. Свое вдохновение Олег Чапогир черпал не только в неповторимой по своей красоте таежной природе, но и в стихах наших знаменитых эвенкийских поэтов А. Немтушкина и Н. Оёгира». Олег Чапогир является автором более 200 песен и мелодий. Он выпустил восемь альбомов с песнями об эвенках и Севере.
Атласов И.М.
Атласов Иван Михайлович – известный общественный деятель, один из современных лидеров эвенков, Председатель Совета Старейшин эвенкийского народа России. Иван Михайлович родился в 1939 г. в Эжанском наслеге усть-Майского района Якутии в семье охотника-эвенка. С малых лет трудился наравне с взрослыми, познав тяготы военного времени. Закончил 7-летнюю Эжанскую школу, среднюю школу в Усть-Мае. Закончил в 1965 г. Якутский государственный университет по специальности «инженер промышленно-гражданского строительства», оставшись преподавать на том же факультете. С 1969 г. трудился в министерстве ЖКХ ЯАССР, затем заместителем директора Якутгорпищеторга. С 1976 г. до пенсии работал в Якутагропромстрое, построил крупнейшие торговые и складские здания того времени.
С конца 80-х гг. XX в. является одним из основателей общественного движения коренных малочисленных народов в Якутии. В течение нескольких лет возглавлял Ассоциацию эвенков Республики Саха, в 2009 г. избран Председателем Совета Старейшин эвенкийского народа России. Инициатор ряда законодательных актов республиканского значения, направленных на поддержку коренных народов, активный защитник окружающей среды и законных прав малочисленных этносов.
О ГЕРОИЧЕСКИХ СКАЗАНИЯХ ЭВЕНКОВ
Эвенкийский эпос разнообразен, он включает разные типы сказаний о богатырях и богатырках. Среди героических сказа-ний выделяется несколько характерных типов о героях-богатырях, каждый из них, в свою очередь, имеет типичные призна-ки, указывающие на неодинаковую степень развития эвенкий-ского эпоса как жанра у разных локальных групп эвенков. Героические сказания отражают разные ступени развития эпи-ческого творчества эвенков. Именно этот факт является весьма примечательным и интересным для научного мира: в эпичес-ком фольклорном наследии эвенков сосуществовали сказания разного уровня развития. Материал героических сказаний эвен-ков во всем его типическом многообразии позволяет ученому не только увидеть и проанализировать процесс формирования и развития эвенкийского эпоса, но и при сравнении текстов с образцами эпоса других народов выявить общие ступени раз-вития героического эпоса как жанра.
Прежде всего кратко скажем о народной терминологии (употребляемой эвенками по отношению к произведениям сво-его фольклора), ее особенностях и жанрах фольклора у разных групп эвенков. В общей среде всех локальных групп эвенков России бытуют два основных определения: 1) нимнгакан, 2) ул-гур. Термин нимнгакан объединяет произведения, с точки зре-ния фольклориста относимые к разным жанрам: миф, сказка, героическое сказание и тип богатырской сказки. Улгур — пре-дание (историческое, мифологическое и др.), а также устные рассказы эвенков (улгур — букв.: рассказ). Однако наличие и бытование жанров фольклора эвенков, равно как и обозначение их народными терминами, не везде (точнее, не у всех локаль-ных групп) одинаково. К примеру, нами не выявлено сущест-вование героических сказаний у эвенков северных регионов, а именно, в Эвенкии и на севере Якутии. Не были они отмечены у этих локальных групп и другими, более ранними, собирате-лями эвенкийского фольклора. Героические сказания преиму-щественно распространены у эвенков Забайкалья и восточных щенков (включая территорию Южной Якутии), это подтверж-дают и опубликованные тексты научных изданий эвенкийского фольклора.
Народная терминология западных эвенков отличается от терминологии восточных, а также имеет свои особенности у забайкальских (бурятских) эвенков. Например, западные эвен-ки не знают термина восточных эвенков нимнгакама нимнгакан (досл.: шаманящийся-поющийся нимнгакан), восточные эвенки также выделяют эпические повествования, определяемые ими как гумэ нимнгакан (досл.: говоримый, рассказываемый нимнга-кан) и соотносимые с богатырскими сказками. Наличие типа эвенкийской богатырской сказки впервые было отмечено ГМ. Василевич во вступительной статье к сборнику «Историче-ский фольклор эвенков (сказания и предания)». Говоря о зейско-алданских повествованиях о богатырях, она пишет, что «зейско-алданские сказания рассказываются. <...> Они ближе к богатырским сказкам и в них немало мотивов из эпоса тюрк-ских и монгольских народов» . Однако она не называет народ-ный термин, которым в большинстве случаев определяют эвен-ки такой тип повествований.
Свой эпос знатоки эвенкийского фольклора, исполнители-профессионалы маркируют термином нимнгакама нимнгакан, что дословно переводится как «нимнгакан, подобный шаманско-му пению нимнган» и понимается как «поющийся нимнгакан», так как монологи героев сказаний обязательно поются. У каж-дого героя индивидуальная мелодия и запевные слова, служа-щие его визиткой. Это главное отличие эвенкийского эпоса от произведений, которые эвенки определяют как гумэ нимнгакан. К примеру, сказительница Клавдия Павловна Афанасьева перед тем, как начать исполнение того или иного сюжета, всегда ого-варивала: «Эр нимкакама нимкакан, нунанман хэгэвкил ‘Это нимнгакама нимнгакан, его поют’» либо: «Эр гумэ нимкакан, нунганман эвкил хэгэрэ ‘Это гумэ нимнгакан, его не поют’».
Эвенкийские повествования, определяемые как гумэ нимнга-кан, имеют много общего с типичной богатырской сказкой. Однако у них своя специфика, указывающая на то, что эвен-кийская богатырская сказка гумэ нимнгакан находится в ранней стадии своего формирования и является переходной ступенью к развитому эпосу эвенков. Наши наблюдения за бытованием, рассказыванием, исполнением разных видов эвенкийского фольклора показывают, что форма исполнения (рассказывание) гумэ нимнгакана была доступна большему кругу людей, чем эпоса нимнгакама нимнгакана. Условно эвенкийскую богатыр-скую сказку можно назвать более «демократичным», «профанным» видом эпического повествования, чем героические сказа-ния нимнгакама нимнгакан, по следующим причинам — чтобы передать, рассказать гумэ нимнгакан, не нужно: 1) иметь особо-го певческого таланта; 2) музыкального слуха (для запоминания всех музыкально-индивидуальных запевов героев эпоса); 3) при-урочивать к особым событиям (в отличие от исполнения эпо-са); 4) собирать большую аудиторию, их можно было рассказы-вать и одному слушателю (тогда как исполнение эпоса требо-вало коллективного слушания). Передача гумэ нимнгаканов не была связана с сакральными моментами. Хорошие исполнители эпоса имели своего духа, покровителя их таланта (итчи), рас-сказчику гумэ нимнгаканов он не требовался. Сказитель эпоса проходил своеобразную инициацию, чтобы стать исполнителем эпоса — нимнгакаланом, этого народного определения-термина удостаиваются только исполнители эпоса наряду с шаманами, которых называют нимнгаланами. Женщины, сказительницы эвенкийского эпоса, в большинстве случаев проходили своеоб-разный «путь инициации», чаще всего через перенесенную бо-лезнь, от которой избавлялись путем освоения мастерства исполнения героических сказаний. К примеру, по рассказу К.П. Афанасьевой, к 29 годам она стала болеть «падучей болез-нью», падать в обмороки. Ее бабушка была сказительницей эвенкийских нимнгакама нимнгаканов. В детстве К.Г. Афанасьева усвоила от бабушки многие сказания, но не исполняла их на людях. Бабушка повезла ее к шаману, чтоб вылечить от при-падков. Покамлав (чтоб узнать путь излечения), известный в то время шаман Федот Тимофеев указал ей путь избавления от болезни — она должна была исполнять при взрослой аудитории героические сказания в течение 7 дней. Так К.Г. Афанасьева исцелилась и стала сказительницей-нимнгакаланом.
Таким образом, гумэ нимнгакан являлся демократичным ви-дом эпического повествования эвенков. Произведения этого жанра, как и улгуры (предания) могли рассказывать все. Многие нитки фольклора эвенков говорили: «Гумэ нимнаканма улгугэчинмэ никэт сари бэе улгучэндинэн — тарлак бо. Нимнакама нимнаканма нимкакалан-нюн нимнакандян. ‘Гумэ нимнгакан, как и улгур, всякий знающий человек рассказать может — это так. Нимнгакама нимнгакан (героическое сказание) лишь сказитель- нимнгакалан исполнит-споет’».
К передаче (рассказыванию) гумэ нимнгакана не предъявля-ют таких требований, как к исполнению эвенкийского эпоса, ибо нимнгакама нимнгакан сакрален для эвенка, а гумэ нимнга-кан как бы выведен из этой сферы, как и улгур. Например, так говорила об этом сказительница Анисья Степановна Гаврилова: -Нимкакама нимкаканма балдынал, гэрбинэл, алганал, икэвкил "Нимнгакама нимнгакан родив, назвав, пропев заклинание алга, исполняют-поют’». Говоря о том, как следует исполнять нимн-гакама нимнгакан (г.е. эпос), К.П. Афанасьева пояснила нам, что повествование сказителя должно быть подобно сильному и плавному течению реки: «Эектэ бира эектэкэчин икэнывкил "Мощному течению большой реки пение нимнгакана должно быть подобно’». О своеобразии исполнения героического сказа-ния говорила так: «Надалладу эенденны, надалладу икэнденны, Бугава токорихинмувна ‘Семь дней плывешь по течению нимн-гакана, семь дней поешь нимнгакан, по всей Вселенной Буга кружишь вместе с нимнгаканом"».
В.М. Жирмунский выдвинул концепцию «богатырской сказ-ки» как предковой формы героического эпоса. Архаическими признаками эпоса в богатырской сказке являются: 1) сказочный образ богатыря-великана; 2) чудесный характер его подвигов; I) явственный мифологический фон многих мотивов и обра-зов . В.М. Жирмунский выделил основные структурные части богатырской сказки: пролог, героическое сватовство, приключе-ния героя, возвращение домой. Все эти структурные части при-сутствуют и в гумэ нимнгаканах. Однако в большинстве из них героического сватовства в его классическом виде нет, что гово-рит об архаической стадии эвенкийской богатырской сказки. В,М. Жирмунский на материалах сравнения богатырской сказ-ки тюрко-монгольских народов об Алпамыше с эпосом об Алпамыше вывел теорию эпоса, ставшую впоследствии обще-признанной. Опубликованный и неопубликованный материал эвенкийского фольклора (имеющийся в архивах современных собирателей фольклора эвенков А.Н. Мыреевой, Н.Я. Булатовой, Г.И. Варламовой) свидетельствует об одном примечательном факте — популярности одних и тех же имен героев для поющихся героических сказаний нимнгакама нимнгаканов и ис-полняемых в повествовательной форме гумэ нимнгаканов. Перечислим имена главных героев (с вариациями ласкательно- уменьшительных, увеличительных суффиксов):
Мужские имена
1. Умусли, Умусни, Умусликэн, Умуслиндя, Умусниндя.
2. Гарпани, Гарпарикан, Гарпаниндя, Гарпас Гарпарикан.
3. Торганай, Торгану, Торгандун.
4. Хуругучон, Хурукучон, Хурукучондя.
5. Алтанай, Алтанукан, Алтанындя.
Женские имена
1. Секанкан, Секак, Секакиндя, Секалан
(самое распростра-ненное).
2. Нюнгурмок, Нюнгурдок, Нюнгурмокчан, Нюнгурдокиндя.
3. Уняптук, Унюптук, Унюптукчон, Ууняптукиндя.
К примеру, существует богатырская сказка о Гарпарикане, а также эпос о Гарпарикане у восточных эвенков. Одноименных произведений того и другого вида, собственно эпоса (нимнгака-ма нимнгакан) и богатырской сказки (гумэ нимнгакан), у восточ-ных эвенков много. К примеру, нами записано героическое сказание «Удалая девица Секакчан-Сережка и ее младший брат по имени Из имеющих крепкие жилы самый жилистый, на ребра свои никогда не падающий Ираны-богатырь» и богатырская сказ-ка «Удалая девица Секак и брат Ираны». Сказание записано в 1989 г. в пос. Удское от А.С. Гавриловой (уроженки р. Селемджи в Амурской области) . Богатырская сказка о Секак и ее брате Ираны записана в 1984 г. от Варвары Яковлевой в пос. Ульген Амурской области. Сюжеты богатырской сказки и сказания в главных моментах совпадают и принадлежат одной локальной территории. В героическом сказании о Секак и ее брате Ираны больше персонажей, у героев больше испытаний, чем в бога-тырской сказке.
Среди героического эпического наследия эвенков можно вы-делить самый ранний тип, когда герой хотя и воспринимается богатырем, но не совершает подвигов в борьбе с врагами — он просто путешествует в неведомые дальние земли, находит со-родичей, участвует в мирных богатырских поединках, находит себе невесту, возвращается в родные края и становится родона-чальником эвенков. Сказания подобного типа небольшие по объему, главным героем является одинокий богатырь, желаю-щий найти подобных себе (человека, людей), второстепенных персонажей здесь немного, часть из них представлена живот-ными помощниками героя. Классическим образом раннего ти-па героических сказаний служит публикуемый нами в данном сборнике текст об Умусликэне.
Сказаний об одиноком богатыре по имени Умусликэн (Умусми, Умуслинэй, Умуслиндя) у эвенков много, это один из наиболее популярных героев эвенкийского эпоса. Мы выбрали для публикации самый яркий образец раннего типа, когда герой по сюжету не совершает богатырских подвигов в общепринятом понимании (борьба с врагами). Весь его подвиг состоит и том, что он находит сородичей, прибыв в Верхний мир с помощью изюбрихи-помощницы (родового тотема). Умусликэн принимает участие в празднике Икэник и находит себе жену. Герой преодолевает определенные трудности, достигает Верхнего мира, в заключительной части становится предком эвенков. Цель его похода состоит в наставлении, которым его напутствует изюбриха:
Сам пойдешь в Верхнюю землю Ирай.
В ту Верхнюю Ирай-землю и богатыри,
И девицы-птицы кидак на игрища Икэник прибывают.
На те игрища Икэник сам иди.
Там ты себе подругу найдешь.
Я же останусь здесь, иди.
Если себе подругу найдешь, то человеком станешь. Корнем-предком человека станешь,
Огонь-очаг разведешь,
Ребенка родишь.
Ну, отправляйся
Корнем-предком человека стань!
Уже в самом начале сказания одинокого героя предупреждает об опасности прилетевшая птица-девица кидак:
— Кимонин! Кимонин!
Кимонин! Кимонин!
От среднеземельной Турин-земли
Жителей привет пусть будет тебе!
Умуслинэй, слушай!
Кимонин! Кимонин!
Сирота если ты,
Из далеких земель»
Прибыв, путешествую
Из страны Семи ущелий земли,
Прибыла я, слушай!
Из Нижнего мира враги
Через семь дней
Очаг-Кулумтан твой потушат,
Быстренько убегай, — сказала.
К следующему типу относятся сказания, где главными ге-роями являются одинокие брат и сестра. В данной работе пуб-ликуем одно из них как характерный образец подобного типа сказаний: главная героиня — сестра-богатырка, устраивающая судьбу своего младшего брата. Она удалая богатырша в той же степени, как и ее брат. Удалая девица Секакчан-Сережка, же лая женить своего брата на дочери Солнца, бьется с богатыр-шей Верхнего мира, самой дочерью Солнца, побеждает ее и вынуждает выйти замуж за брата Ираны. Параллельно повествованию о подвигах сестры Секак идет повествование о ее младшем брате Ираны. Ираны противостоит богатырю-врагу из племени авахов по имени Железный Корень (Сэлэмэ Нинтэни) он защищает небесного старика по имени Геван (Рассвет) и его дочь от посягательств богатыря Нижнего мира.
Образцом развитого эпоса эвенков является повествование об Иркисмонде, предлагаемое в данной книге. Публикация представляет собой первый цикл сказания «Иркисмондя-богатырь», все сказание состоит из четырех циклов. В первом цик-ле рассказывается о богатыре Иркисмонде с момента его рож-дения, его богатырском походе в иные миры и страны в поис-ках своих родных корней, своей суженой, чтобы продолжить свой род, свое родное племя эвенков. В результате победы над врагами богатырей других племен и миров герой Среднего мира Дулин Буга, богатырь племени эвенков Иркисмондя находит свою суженую в Верхнем мире Угу Буга и завоевывает право стать ее мужем. Он привозит ее с богатым приданым в свой Средний мир и становится первопредком эвенков.
В начале повествования дана эпическая картина появления Среднего мира — земли. С этого, по обыкновению, начинаются все традиционные сказания эвенков. Это традиционный зачин, свойственный и эпосу тюркских и монгольских народов. В данном сказании у Иркисмонди есть немой брат-кузнец, который и изготовляет для него охотничьи и боевые оружия.
Три цикла сказания впервые были напечатаны в научном издании «Фольклор эвенков Якутии» в 1971 г., последний цикл (четвертый) еще не опубликован. В первом цикле повествуется о жизни и подвигах первопредка эвенков Иркисмонди, далее о его сыне, внуке и правнуке. Сказание об Иркисмонде 1971 г. было первым опытом публикации героического эпоса эвенков, текст еще не разбит на строфы соответственно ритмизированной речи сказителя. Монологи-запевы героев также напечатаны сплошным прозаическим текстом. При публикации была при-менена научная транскрипция. В данной книге впервые поэти-ческий текст героического сказания об Иркисмонде соответствуют требованиям издания героического эпоса, применено пракктическое письмо эвенков для чтения сказания широким кругом читателей.
Особым типом героических сказаний эвенков являются сказания, близкие к богатырским сказкам. Следует отметить, что богатырская сказка восточных эвенков часто имеет краткий зачин. Этот зачин присущ только гумэ нимнгаканам об одиноких героях: он подобен зачину эпоса, в нем всегда есть свой определенный ритм, что позволяет легко записать его как стихотворно-ритмизированный текст:
Дулин Буга дулкакундун,
Эгдер янэ хулидун,
Умун бэе балдычан.
Эни гунэри энинэ ачин,
Ами гунэри амина ачин.
Эмуккокон бидечэн.
Тыкэн бидечэн.
Горово-гу,
Ахакана-гу тыкэн бидечэн,
Н"и-кэт эхин сара.
На самой середине Средней земли,
На краю таежной большой реки,
Родился один человек.
Матерью называемой матери нет,
Отцом называемого отца нет.
Одинешенек живет.
Вот так и жил.
Долго ли,
Мало ли так жил,
Никто не знает.
Дальнейшее же повествование чаще передается простой речью (неритмизированной).
К особым типам героических сказаний эвенков относится пение о братьях Тывгунай Уркэкэне и Чолбон Чокулдае, записанное от коренного алданского эвенка из рода Дёвулга Оно передавалось из поколения в поколение только в этом роде. И.Т. Марфусалов (1895 г. р.), от которого записан этот нимнгакан в 1965 г., с детства слышал его в исполнении своего отца Дулэй Тимофея — известного шамана и сказителя. Нимнгакан имеет черты богатырской сказки, например, нали-чие волшебных предметов, превращающихся в разных насеко-мых, птиц и пр. По своим характерным признакам данный текст перекликается со сказаниями соседних верхнеалдано- зейских эвенков. Нимнгакан наполнен бытовыми подробностям ми традиционной жизни эвенков: например, описывается спо-соб выделки шкур с помощью вареного головного мозга и пе-чени копытных животных. Однако при всем этом данному произведению свойственны элементы, характерные для эпоса. Нимнгакан имеет оригинальный зачин, не встречающийся в сказаниях эвенков других регионов:
В дебрях древних лег,
Во глубине давно минувших лет,
На устье пяти глубоководных рек
С гремящими долинами,
с полыхающими мысами.
Под раскидистым деревом
Родился-появился Тывгунай-юноша.
Как во многих гумэ нимнгаканах здесь герой одинок:
Он совсем не знал — отцом ли рожден,
Громом ли поднят,
От матери ли появился,
Из колыбели ли вышел.
Был он сиротой.
Действующие лица — богатыри, которые называются букунор, от слова буку ‘сильный’, во всех других сказаниях эвенков богатыри именуются мата или сонинг. Помощники богаты-рей — волшебные кони-атыга, такое название зафиксировано только в данном нимнгакане, во всех других эвенкийских сказаниях они называются общетунгусским мурин ‘конь’.
Отмеченные особенности дают основание предположить, что данное сказание как жанр находится на стадии перехода от богатырской сказки к героическому эпосу и представляет собой особый тип героических сказаний эвенков.
Эта книга адресована как специалистам по фольклору, так и широкому кругу читателей. Цель публикации — расширить представление о героическом эпосе эвенков. Исследования по эвенкийскому фольклору и образцы произведений издаются в недостаточном количестве, по этой причине эвенки не имеют им возможности ознакомиться со своим фольклором более подробно. Мы надеемся, что этот сборник позволит представителям эвенкийского этноса узнать больше о родном фольклоре — одной из фундаментальных основ духовной культуры народа.
Г. И. Варламова, доктор филологических наук
А.Н. Мыреева, кандидат филологических наук
Исторический фольклор эвенков: Сказания п предания / сост. Г.М. Ва-силевич. — М.; Л., 1966. — С. 15.
Давно-давно - эвенки жили еще родами - в тайге бродили разбойники чангиты. Чангиты убивали всех мужчин, даже мальчиков. У охотника-эвенка Коевай родился тогда сын. Рос быстро, как сохатый, стал скоро богатырем.
Раз он охотился в тайге. Видит диво: нетаежный человек прислонился к дереву, в руке палку держит. Из этой палки выскакивают огонь и дым.
Вот с дерева, куда смотрела палка, свалилась рысь. Богатырь следил за новым человеком. Он видел, как тот надел палку на спину (к палке веревка была привязана). Подошел к убитому зверю. У человека лицо густо заросло волосами. Похожи волосы его на прошлогоднюю траву на болоте. А сам - большой, высокий, широкий. Человек ободрал рысь. Взял шкуру. Пошел. Эвенк за ним. Но наступил на сухой сук. Человек оглянулся. Эвенк остановился. Человек подошел к богатырю. Спросил:
- Ты кто?
- Эвенк-богатырь. А ты кто?
- Русский.
Он показал эвенку лук-палку. Эвенк позвал русского в чум. Угощал его. Гость подарил ему стреляющую палку. Ушел.
Все таежные люди стали завидовать богатырю. Но богатырь не хотел один иметь стреляющую палку. Он достал для эвенков много огненных палок. Помог ему новый друг. Мирные эвенки стали очень сильными. Чангиты боялись теперь нападать на них.
Вышли однажды чангиты с миром к эвенкам. Собрались на большой праздник. Все стали жить в дружбе.
Эвенкийская легенда
Эвенки (самоназв. - орочон, устар. назв. - тунгусы) - народность, расселенная на территории Эвенкийского авт. окр. (Красноярский край) и в других районах Сибири и Дальнего Востока. Всего в России по данным на 1995 г. проживает 30 тыс. ч. Небольшие группы эвенков живут в Китае и Монголии. Верующие - приверженцы традиционных верований; часть - православные. Эвенкийский (тунгусский) язык относится к тунгусо–маньчжурским языкам. Письменность на основе русского алфавита.
ТЫВГУНАЙ–МОЛОДЕЦ И ЧОЛБОН–ЧОКУЛДАЙ
Давным–давно, много лет тому назад, на устье пяти глубоководных рек с широкими долинами и горящими мысами, под деревом с густыми ветвями жил–был Тывгунай–молодец. Этот молодец не знал ни отца, ни матери, не знал - грозой ли, женщиной ли рожден или сам из колыбели вышел, - был сиротой. Перегрыз он зубами тальник и, свив тетиву, сделал себе маленький охотничий лук из лыка тальника. И жил, добывая им разную мелкую живность.
Живя так, однажды подумал: «Пойду–ка я вверх по реке, посмотрю - что там», - и отправился. В дороге устал. Вдруг смотрит - стойбище показалось. Подходит и видит, как вдоль берега плавают две утки. Подкравшись к ним, захотел стрелу пустить, а утки все продолжают нырять и плавать. Натянул он тетиву, но не выстрелил, опасаясь убить чью–нибудь птицу.
Тогда он спросил:
Может быть, вы принадлежите кому–нибудь из местных? Давайте побеседуем, вы расскажите мне все и не говорите потом, что убил вас, не предупредив! - говорит Тывгунай–молодец.
Утки взлетели. Взлетая, запели:
Вот, родившийся под развесистым деревом Тывгунай–молодец чуть не погубил нас. Наверно, он добрый человек, потому пожалел. Мы же, став утками, чуть не дали себя погубить. На кочке, где мы сидели перед купанием, остался наперсток. Возьми его и береги, он тебе добро сделает!
Тывгунай–молодец смотрит - лежит золотой наперсток, взял его и положил в карман. Потом пришел в стойбище. Там собралось очень много людей, и богатырей было немало. Среди них и богатый хозяин стойбища.
Этот хозяин сказал:
Вот там видна дуга вонзившегося в землю лука. Богатырю, сумевшему вытащить этот лук, отдам свою дочь в жены.
Каждый день богатыри пытались вытащить этот лук, но никто не смог вытащить. Тывгунай–молодец походил–походил, посмотрел и отправился домой. Возвратившись, видит - под развесистым деревом сидит богатырь. Заметив его, Тывгунай испугался. А тот говорит ему:
Ты не бойся меня, я - твой старший брат. С тех пор как ищу тебя, прошло много лет. Откуда ты пришел?
Я ходил вверх по течению реки, там есть одно стойбище, где богатыри пытаются вытащить вонзившийся в землю лук, чтобы жениться на дочери богача, но никто не может его вытащить, я посмотрел на это и вернулся, - говорит Тывгунай.
Вот мой конь, войди в его левое ухо - найдешь пищу, войди в его правое ухо - найдешь одежду, - говорит старший брат Чолбон–Чокулдай.
Тывгунай–молодец все сделал, как велел брат, и стал богатырем. Верхом на коне они поехали вверх по реке. Приехали, а лук торчит, как торчал, никто не смог его вытащить. Тогда Чолбон–Чокулдай спрыгнул с коня и потянул лук, дуга лука сломалась и отскочила вверх, немного погодя что–то сверкнуло, словно молния; когда же дуга достигла Верхнего мира, будто гром прогремел.
Потом Чолбон–Чокулдай с братом сели на коней и полетели в Верхний мир посмотреть, что случилось.
Добрались до Верхнего мира. Он оказался землей, людей там было так много, как комаров, а скота - как оводов. Когда шли по ней, увидели: из–под земли дымок пробивается. Наклонились к тому месту, где дымит, и видят - сидят полуобгоревшие старик со старухой.
Старушка, у меня печень болит, дала бы кусочек печени, - говорит старик.
Старуха отвечает:
Э–э, вот мои хозяйки дали мне кусочек печени, сказав: «Смажь печенью шкуру, чтобы мягкой стала». Если печень отдам, они опять будут долбить мою бедную голову своими серебряными щипцами.
Старушка, у меня голова болит, нет ли у тебя немного головного мозга? - просит старик.
О–о, ты ведь уже съел тот кусочек мозга, что дали вчера, опять будут долбить мою бедную голову. Ноет моя грудь, но в этом мире некому обо мне вспомнить. Вот когда ты был молод и бился с богатырями и когда они, победив тебя, полетели в этот мир, взяв нас с собой, я оставила под большой лиственницей, укрыв корьем, двухлетнего мальчика, сказав: «Если он останется жив, пусть называется Чолбон–Чокулдаем». Под ветвистым деревом оставила я шестимесячного мальчика, покрыла его старой оленьей дошкой, сказав: «Если останешься жив, будешь называться Тывгунаем–молодцем». Но они, наверное, не выжили. Как могут они попасть в этот мир? Ноет моя грудь, - говорит старуха.
Услышав эти слова, братья вошли в чум.
Вы, ребята, откуда прибыли? - спрашивает старуха.
Мы прибыли из Среднего мира, меня зовут Чолбон–Чокулдай, а это мой младший брат Тывгунай–молодец, - говорит старший.
Мы в этот мир попали, когда богатыри нас одолели. Вас на родине оставили. Здесь есть богатыри, против которых никто устоять не может. Теперь они лежат: из Среднего мира пришла их смерть и оторвала от каждого по половине тела. Они нас на огне поджаривают, спрашивая: «Кто у вас на родине остался?» А шаманов своих колдовать заставляют: пусть, мол, узнают, откуда смерть к ним пришла. Если шаманы не могут узнать, отсекают им головы, - сказала мать.
Тогда братья вышли вон, забили несколько голов скота и дали родителям поесть. Потом отправились в большой дом богатырей. Дом был полон людей; парни спрятались, сели и стали наблюдать, как богатыри отсекают головы шаманам. Вот привели одну шаманку, она стала предсказывать:
Люди, пославшие смерть из Среднего мира, пришли и сидят здесь, среди вас.
Эй, отсеките ей голову, пусть не обманывает, как они могут быть среди нас! - приказал старший богатырь.
Тогда шаманка сказала:
Добрые молодцы, не давайте отсечь мне голову, предстаньте перед нами. - И опустила вниз бубен.
Чолбон–Чокулдай и Тывгунай–молодец предстали перед богатырями. Оба раненых богатыря приподнялись, уставились на парней. Одного богатыря звали Сингколтукон–Эден, другого Бегалтукон–Эден.
Мы были главами рода, лучшими из Эден, великими из великих, а теперь вот калеками стали, сидим тут. Вы победили, так вылечите нас!
Парни поплевали на свои ладони, натерли богатырей, и те, став такими, какими были прежде, встали на ноги. Встав, они пошли на площадку для поединков, отправились биться. Братья за ними. Сев на коней, стали биться старший со старшим, младший с младшим. Так бились они, взлетая на конях к самому краю Верхнего мира. Вдруг Чолбон–Чокулдай перестал видеть. А Сингколтукон, наскакивая то с одной, то с другой стороны, начал рубить его своей пальмой . В это время запел конь Чолбон–Чокулдая:
Над левым моим ухом, под гривой, есть серебряный топорик, быстро возьми его и ударь поперек моей морды. После этого посмотри вниз! Когда наклонишься, увидишь маленький плот, привязанный с четырех углов к коню Сингколтукона. На нем одна старушка развела дымокур и окуривает нас дымом. Убей ее. Кровь, стекающая из моего носа, потушит ее дымокур. Когда потухнет дымокур, опять станешь хорошо видеть.
Чолбон–Чокулдай, как велел ему конь, схватил топорик, с размаху ударил коня по носу, кровь хлынула ручьем, и стало светло. Посмотрел вниз - оказалось, сидит старушка на плотике, привязанном к коню Сингколтукона, и окуривает его дымом. Чолбон–Чокулдай убил ее одним выстрелом.
Снова стали биться. Немного погодя Сингколтукон говорит:
Ну, видно, никто из нас не сможет одолеть друг друга, перестанем биться и поедем к нам.
Поехали. Доехав, вошли в дом. Дом был очень хороший. Сингколтукон говорит:
Ну, садись вот здесь!
Сиденье тоже было хорошее, крепкое с виду. Только сказал Чолбон–Чокулдай «присяду–ка!», как сиденье под ним прорвалось, и он полетел вниз. Летел он долгопредолго и вдруг слышит:
Храброго человека я, Сингколтукон, в Нижний мир спустил.
Если бы он впереди себя и позади себя гнал скот, мы бы подождали его есть, - снова слышит Чолбон–Чокулдай.
У нашего человека ничего нет, с досады набрал он в ладони глины и сказал: «Превратись, иди впереди меня», - и бросил глину вперед. Глина превратилась в скот. Схватил он другой рукой глину, говоря: «Превратившись в скот, следуй позади меня», - и бросил ее назад, та превратилась в скот.
Храбрый человек: впереди и сзади у него скот. Ну, введите его в дом, трое суток окуривайте, пусть привыкает к запаху этой страны.
Когда он вошел в дом, одна старушка, сидя у костра, опаливала человечью голову, бросая ее в огонь и вынимая оттуда. Там лежало множество человечьих костей. Старуха говорит:
Человек, попавший в эту страну, на родину не возвращается, я тоже жила на Средней земле. Если ты человек, то трое суток не вдыхай носом воздуха этой страны, если вдохнешь - не уйдешь отсюда.
Трое суток палили в огне человеческие кости те людоеды. Наш человек сидел, не вдыхая воздуха этой страны, ждал, когда уснет главный людоед, следил за ним, но разве уснет он! Тридцать суток тот не смыкал глаз. Когда прошел месяц, закрыл один глаз, через трое суток закрыл второй. Вот и оба глаза закрыл.
Над тем местом, где сидел Чолбон–Чокулдай, висел огромный, как чум, колокол, у колокола был язык. Наш человек, превратившись в паука, протянул паутину к языку колокола. Паутина, дойдя до языка, сразу прилипла. Чолбон–Чокулдай пошел по ней. Подойдя, увидел: сквозь небо, с игольное ушко, едва виднеется отверстие Верхней земли.
Наш человек стал подниматься по языку колокола, а поднявшись, сразу полетел вверх, превращаясь то в овода, то в птичку. И вот стал он приближаться к отверстию. Когда до него осталось расстояние, равное длине большой лиственницы, превратился он в человека и прыгнул. Когда прыгнул, внизу прозвенел колокол и послышался крик людоеда:
Ох! Убежал–таки Чолбон–Чокулдай!
И тут же послышался шум погони. Чолбон–Чокулдай едва убежал. В том месте, где он вышел, высунулся по грудь людоед. Чуть не схватил его, но не посмел идти дальше, вернулся, говоря:
И впредь приезжайте, имея скот спереди и сзади, тогда только вернетесь обратно.
С тех пор, говорят, шаманы стали брать за камланье скот.
Вернулся Чолбон–Чокулдай и видит - Сингколтукон–Эден смотрит, как бьются кони. Чолбон–Чокулдай сказал тогда:
Собака ты, пока еще раз не обманул меня, я с тобой посчитаюсь! Пойдем к скале, где сходится земля с небом, там рассудят, кто из нас прав, а кто виноват.
Тот согласился, пошел за Чолбон–Чокулдаем. Наконец пришли к тому месту. Чолбон–Чокулдай первым сел на коня и прыгнул в промежуток, когда отодвинулось небо. Лишь кончик конского хвоста срезало. Когда прыгнул на коне Сингколтукон - его рассекло надвое. Так и погиб он.
Чолбон–Чокулдай отправился искать своего брата. По следам битвы пошел. Наконец увидел коней, вцепившихся друг в друга зубами. Еще поискал, видит - его брат и брат Сингколтукона, впившись ногтями в лица друг друга, обессилев, лежат уже при смерти.
Чолбон–Чокулай поплевал на ладони, и как только погладил брата, тот сразу стал таким, как прежде.
Ну а как ты? Можешь еще биться или нет?
И Тывгунай потянул за руку Бегалтукона–богатыря, помог ему сесть.
Тот сказал:
Сейчас не могу, тебе брат помог, мне тоже помогите. Убив меня, обессиленного, не обретете славы.
Его тоже лечат, и он стал таким, каким был раньше. Теперь души друг друга поищем, приведем, - пусть договариваются.
Бегалтукон и говорит:
Когда спустишься на Среднюю землю, на устье пяти глубоководных рек есть большой плес, спустись в самую середину его, в самую глубину, там плавает множество гальянов. Там есть самый маленький серебряный гальян, догони, поймай его и принеси.
Подумав пятеро суток, прицеливаясь десятеро суток, пустил стрелу, сказав:
Вернись с вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия.
Когда выстрелил, внизу раздался плеск воды, зашумевшей, как сильный гром. Тывгунай потерял сознание. Та стрела быстро вернулась, неся душу Тывгунай. Тывгунай–молодец попытался ее отнять, но стрела разве уступит ему, отдала своему хозяину.
Потом запел Тывгунай:
Когда поднимешься по течению трех глубоководных рек, пройдешь истоки и придвинутся к ним горы, на самой середине вершины найдешь огромную лиственницу с девяноста девятью отверстиями. Ее расщепи, как труху, из тех девяноста девяти отверстий вылетят девяносто девять ласточек, из них выше всех полетит маленькая ласточка, поймай и приведи ее.
Десять суток целился прочным луком, сделанным из сердцевины дерева, пять суток думал и, сказав: «С вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия вернись», пустил стрелу. Та сорвалась с шумом, словно сверкнула яркая молния. Спустя некоторое время стрела прогремела подобно сильному грому, попала в лиственницу с девяноста девятью отверстиями и пронзила ее, расщепив, как трухлявое дерево. Бегалтукон тоже несколько раз терял сознание.
Вдруг видят, как далеко–далеко, под самой нижней кромкой неба, летит ласточка, за ней прямо летит стрела. Уже приближаются к отверстию Верхней земли, вот–вот улетит ласточка. Тывгунай–молодец вспомнил о наперстке, бросил его в сторону отверстия, и отверстие плотно закрылось. Ласточка влетела в наперсток, стрела поймала ее и принесла.
Бегалтукон попытался отобрать свою душу, но стрела хозяину своему отдала.
Ну, теперь никто из нас не победит, помиримся, не будем биться, поменяемся своими душами, вы езжайте домой, - говорит Бегалтукон.
Парни взяли с собой мать с отцом, вернулись на Среднюю землю, славно зажили, говорят. Тывгунай–молодец женился на девушке, отдавшей ему свой наперсток, а Чолбон–Чокулдай взял в жены дочь хозяина богатого стойбища, и они очень хорошо жили.
ТОРГАНАЙ
Давным–давно, когда мать–земля с маленький коврик была, а небо - с глазок бурундука, чуть поблескивало, два паренька жили. Старшего звали Торганай, младший был Чаныкой. Так жили да жили, день с минуту, год с ночь казался. Так постепенно один из ребят подрастал. Игрушки себе делал, лучки делал. Лучком чип–чип делал - стрелу спускал, вскрикивая «кук–кук», не давал кукше пролететь мимо. Всех птиц убивал.
Младший же паренек совсем не оберегался, совсем не чистился. Всюду прилипал своей грязью - и к бревну и к жерди чума. Торганай стал промышлять. Промышлял да зверей убивал. Убьет зверя, привяжет на вязку кафтана и домой притащит. Однажды, придя домой, посмотрел на брата, а тот чистым–чист. Торганай Чаныкоя спросил:
Как это ты гладким да белым стал?
Чаныкой сказал:
О, я корой березовой да снегом выглажен, вычищен и побелен.
Торганай продолжал промышлять. Промышлял, зверей убивал да домой таскал. Чаныкой с чего–то уж очень гладок да бел! Торганай спросил:
Что ты делаешь, что так побелел, вымылся да гладким стал, щепки и грязь с волос, с одежды снял? Расскажи хорошенько. Если не расскажешь, побью я тебя.
Чаныкой сказал:
Братец, не бей, расскажу. Со стороны восхода солнца две лебедь–девицы придя меня причесали, меня намыли, поэтому я чистым стал.
Торганай сказал:
Ну, ты одну из двух поймай!
Чаныкой сказал:
Поймаю!
Торганай спрятался за чум. Когда спрятался и полдень настал, две лебедь–девицы прилетели. Там, на месте, где Чаныкой дрова рубил, спустились, вошли в чум. Войдя, причесали и намыли Чаныкоя. Когда мыли, Чаныкой, старшую поймав, закричал:
Торганай! Скорее иди!
Торганай бегом прибежал, повесил на вершинку жерди оперение лебедь–девицы. Так Торганай получил жену. Женившись, Торганай три дня прожил с женой. Потом промышлять отправился. Пришел Торганай домой, а дома никого нет - ни брата, ни жены. Посмотрел на жердь–дерево - дерево упало, опрокинутый котел брата нашел заржавленным.
Ну и остался Торганай один. Оставшись, Торганай призадумался: «Что же я, одинокий, должен делать?» Пошел тогда Торганай на запад. В пути встретил трехголового орла, запел:
Генге! Генге! Генге–коен!
Орлище, здоров будь!
Я с горя–несчастья
Бродить пошел.
Трехголовый орел,
Что же ты знаешь?
Расскажи мне.
Трехголовый орел запел:
Дынгды! Дынгды! Дынгды–коен!
Таежному человеку здорово!
Две лебедь–девицы
На восток улетели,
Уже три дня прошло.
Торганай говорит:
Ну, ты помог бы мне!
Трехголовый орел говорит:
Я тебе расскажу. Вот ты иди на запад. В пути три реки будут. Если ты хитер, реки перейдешь. Потом за третьей рекой десять диких оленей встретишь. Из них десятый зверь половину рога сломал, он с серебряным седлом и с трехсаженной серебряной уздой. Если поймаешь его, станешь очень счастливым.
Торганай пошел на запад, дошел до реки. Посмотрел, а река широченная. Не на чем Торганаю переехать. Торганай вниз и вверх посмотрел, во все стороны тонким голосом прокричал. Побежал, взял кору березы, к подошвам прилепил и перебрел через реку. Так он перешел через все три реки. За третьей рекой увидал он следы зверей. Потихоньку подкрался Торганай к зверям. Звери его почуяли. Заметив его, звери побежали. Торганай погнался за ними. Гнался, гнался, зверя нагнал. Схватившись за рога, Торганай перевернулся. И показалась ему тогда равнина вместо гор и холмы вместо ям. Перевернулся. Три дня стоял вверх ногами, пять дней приходил в себя. Встав, сказал:
С серебряной уздой зверь! Устали мои жилы, устали от бега мои легкие. Ты, однако, спасешь меня?
Так у Торганая появился верховой зверь. На звере этом гонялся за другими зверьми. Догнав зверей, убил теленка для еды в дороге. Поехал опять Торганай на запад. Доехал до серебряной горы. Доехав до горы, он своему верховому оленю сказал: «Стань ты колодиной!» Пнул его, и зверь превратился в колоду. Сам же он маленьким ребенком сделался и заплакал у подножия горы.
Когда он плакал, орел спустился на вершину горы, услышав плач, обрадовался. «Кто–то мне сына послал?!» - сказал и, подлетев, взял его в сыновья. Принес его домой. Дома оставил его, сам улетел на промысел. Оставшись один, Торганай иэ костей зверей сделал себе игрушки, бубен сделал. Устав от охоты, орел прилетел домой и лег отдыхать. Когда он спал, Торганай тихонько привязал себя к его ноге. Привязав, ударил в бубен. Орел взлетел вверх. Долетел он до вершины горы, а Торганай упал. Упав, Торганай спустился. Спускаясь, услышал плач. Пошел он на плач. Подойдя, посмотред а в высохшем озерке у Чиркумая новорожденный ребенок плачет. Чиркумай поет:
Чивер! Чивер! Чивер–коен!
Баю–баюшки–баю.
Ты не плачь, не плачь!
Торганай подошел к Чиркумаю, спросил:
Это чей ребенок?
Чиркумай сказал:
Это оставленного сына лебедь–девицы я нянчу.
Торганай опять спросил:
А сами–то лебедь–девицы куда улетели?
Чиркумай сказал:
Лебедь–девицы к себе ушли–улетели, в полдень вернутся.
Торганай подумал, сказал:
Это мой сын. Ну–ка, заставь его плакать, чтобы лебедь–девицы скорее пришли.
Чиркумай заставил ребенка сильно заплакать. Торганай же сам в чаще запрятался. Заметив, как подходили лебедь–девицы, Торганай, подойдя к боковой стороне дома, спрятался. Спрятавшись, услышал пение лебедь–девицы.
У старшей было имя Гелтангачан–Кувульгат, старшая говорит:
Скорее спустимся! Сын заплакал. Чиркумай, наверно, забыл покормить его.
Младшая девица, напевая, сказала:
Старшая лебедь–девица, Гелтангачан–Кувульгат, спустилась на сухое озерко. Бегом пришла к сыну. Взяв сына от Чиркумая, стала его кормить. Только начала кормить, Торганай, подбежав, оперение лебедь–девицы изрубил шестипудовым топором. Другая девица, Гелтангачан–Кувульгат сестра, запела:
Ну, теперь прощай!
Если ты не слушала меня и спустилась,
Оставайся с зятем!
Пропела и полетела на запад.
Ну, теперь Торганай, найдя свою жену, стал с ней жить. Сын–то их с каждой ночью подрастал. Отец делал ему игрушки, сделал и лучок. Ребенок, сделав лучком чип–чип, не давал пролететь над собой ни одной птичке. Так и промышленником стал. Промышлял, встречал разных птиц и зверей. Те спрашивали: «Как имя–то твое?»
Паренек же без имени. Нечего ответить, если имени нет. Пришел паренек домой, спросил у матери:
Вот я промышляю, птиц встречаю, они меня о моем имени спрашивают, смеются, что у меня имени нет. Как же я так буду без имени? Дайте мне имя! - так сказав, стал он просить отца и мать.
Мать мужу сказала:
Ну, муженек, давай дадим сыну имя! Дам–ка я ему имя: Хуругучон пусть будет его имя.
Ну, хорошо! - сказал Торганай.
Паренек, получив имя, обрадовался, взял лук, пошел промышлять. Промышлял, опять встретил птиц. Птицы его спросили:
Как тебя звать?
Мое имя - Хуругучон.
Хуругучон на охоте бил зверей. Убьет десяток, десятого домой принесет. Однажды, промышляя, увидел бурундука. «Бурундучок - что это за зверь? С чего такой красивый? Ну–ка, я его живым поймаю», - сказал Хуругучон, погнался и поймал его. Поймав, обрадовался, побежал домой, расталкивая ельник, стряхивая почки ольхи. Через марник пролетел, домой пришел, у отца спросил:
Какой это зверь - съедобный или нет?
Отец сказал:
Это работник бога. Его нельзя есть!
Пошел опять промышлять Хуругучон. Когда он шел, промышлял, вдруг поднялся сильный вихрь. И вихрь неожиданно заговорил:
Ну, ты, сильный парень, чего ты ждешь? Где твоя мать? Расскажи! Если не расскажешь, я отниму от тебя добычу.
Хуругучон посмотрел - нет никого. Подумал: «Что же это говорило?» Подумав, опять кругом посмотрел - ничего нигде нет. Ничего не понимая, пошел он вперед - домой. Идучи, видит следы зверей, а звери–то еще перед ним были прогнаны. Так, ничего не убив, Хуругучон вернулся домой. Придя домой, спросил у матери:
Когда я шел на промысел, сильный вихрь поднялся, потом кто–то заговорил: «Это ты чего, сильный парень, ждешь? Где твоя мать?» - спросил.
Мать сказала:
А! Это дочь Солнца, сильная девица Секакчан–Кувульгат, вероятно.
Хуругучон спросил у матери:
Где же эта дочь Солнца Секакчан–Кувульгат? Расскажи мне, я пойду к ней. Она мне сильно досадила и промыслу помешала: моих зверей передо мной разогнала.
Мать Хуругучона сказала:
Ну, хорошо, я тебе расскажу. Иди ты на юг, там, когда пойдешь, будет серебряный дом со столбом, доходящим до неба. В этом доме живет дочь Солнца по имени Секакчан. Одноногий, однорукий Аваси–богатырь там будет. Еда его - пол–ягоды, а ложка - пол–ложки. Если победишь его, возьмешь девицу в жены.
Хуругучон в доме матери с двух сторон от входа поставил десятипудовые железные балки.
Вот если эти балки заржавеют, ты считай меня мертвым, - сказал он.
Распрощался он с отцом–матерью и отправился. Шел, шел Хуругучон, и день и ночь шел. Идя, сам про себя думал: «Если я с Нижней земли пришел, на пятке у меня земля бы прилипла». Сказал так, посмотрел на свои пятки. Нет там земли. Потом сказал: «Если я со Средней земли пришел, кожаный кафтан мой сносился бы». Сказал так, посмотрел - кафтан его кожаный стерся. Так пройдя, подошел к серебряному дому. Пришел, попробовал открыть дверь, никак не открывается.
Хуругучон превратился в птичку, сел на дерево, стал рассматривать. Аваси–богатырь дрова несет, дрова в дом вносит. Аваси открыл дверь. Только он собрался открыть дверь, Хуругучон превратился в муху и в дом влетел. Войдя, в середине дома остался…
Тывгунай–молодец и Чолбон–Чокулдай. Рассказал в 1963 г. житель пос. Угоян Алданского р–на Якутии И. Марфусалов. Записала и перевела кандидат филологических наук, научный сотрудник Института языка, литературы и истории Якутского филиала Сибирского отделения АН фольклорист А. Мыреева.
Пальма - большой нож, насаженный на рукоятку, нечто наподобие копья.
Торганай. Записала в 1936 г. от студента Института народов Севера И. Романова с р. Зеи, Читинской обл., перевела и опубликовала Г. Василевич - Торганай. Л.: Главсевморпуть, 1939.
Марник - кустарник, обычно непроходимый.
Мифы и легенды народов мира. Народы России: Сборник. - М.: Литература; Мир книги, 2004. - 480 с.
